Четыре полюса пилота Голованова

Расскажу вам о своем товарище, летчике-полярнике, первым в мире посадившем свои самолеты на Северном и Южном полюсах. Зовут его Виктор Иванович Голованов, и я предлагаю внести его имя в Книгу рекордов Гиннесса.

На Северный полюс Голованов садился трижды, а на Южный зарулил 9 февраля 1981 года, в непосредственной близости от американской антарктической станции «Амундсен - Скотт», за что ему здорово влетело. Не от американцев, конечно же, - те только удивились, увидав подле купола своей станции неопознанный борт, каких уж давно в мире не делали. Это был наш Ил-14 - самолет, между прочим, замечательный, надежный и неприхотливый. А влетело Голованову от своего же родного начальства, которое обвинило пилота в самоуправстве. Летчик об этом рассказывал с тлеющей до сих пор обидой: все документы тогда у него были в порядке, а летать запретили - а для него это как запрет дышать. Беда состояла в том, что авиационное начальство Голованова располагалось в столице, а экспедиционное - там, в Антарктиде. И последнее ни в какую не желало признать разрешение Москвы на полет к Южному полюсу. Короче, еле отбился тогда Голованов.

Все это он доверительно, но и как бы отстраненно рассказывал, поскольку был увлечен совершенно другим делом: Виктор Иванович созидал картину маслом, отображая с натуры четырех пингвинов, переминавшихся от смущения на месте. А пятый пингвин стоял у меня за спиной и с критическим видом созерцал картину, оживающую под кистью мастера рекордных полетов. Они-то, рожденные ходить, а также на собственных брюшках с горок кататься, летать не могут...

Кстати или некстати, в те самые дни, как мы встретились с ним на станции «Молодежная», летчик Голованов переживал тяжелые дни: шло расследование его последнего полета по маршруту «Мирный» - «Пионерская» - «Восток-1» - «Комсомольская» - «Восток» и обратно. Обстоятельства сложились так, что экипаж москвичей мог навсегда остаться во льдах Антарктиды. Как это бывает: неожиданно отказал правый двигатель самолета. Дело происходило на предельной для данного типа самолета высоте, и он стал падать. Голованов, вцепившись в штурвал, пытался спасти машину и сумел-таки развернуть самолет на встречный ветер и сесть на чудом оказавшееся относительно ровное место.

Продукты кое-какие были - аварийный запас, но со связью - дело отчаянное, поскольку в тех местах радиосвязь жутко затруднена по природным условиям. Конечно, их искали, а они, полуголодные и замерзающие - на улице минус 50 (в самолете теплее всего на десять градусов).

Пятеро суток пятеро москвичей боролись за жизнь. Каждое утро, просыпаясь в спальном мешке, Голованов чертыхался, отдирая свою лопатообразную бороду, примерзавшую к краю мешка. Ели раз в сутки - экономили по необходимости. Каково им было, когда слышали почти над собой гул двигателей поискового самолета, о том не рассказать. Их нашел вертолет, пилотируемый бывшим вторым пилотом Голованова - Родионовым: в пургу, почти при нулевой видимости тот сумел сесть возле упавшего самолета.

На станции их встретили радостно, но и как-то обыденно. Потому что полярники - народ особый, и бурные радости выражать не привыкли.