Генерал-майор ФСБ Юрий Сапунов - о внедрении террористов: В Европе проспали этот процесс

Афонина:

- В течение ближайшего часа в рамках программы «Национальный вопрос» мы попытаемся понять, есть ли эффективные методы борьбы с терроризмом. Конечно, отправной точкой для рассуждений на эту тему стали теракты в Брюсселе, а до этого в Париже, а до этого – здесь можно, к сожалению, ставить многоточие. Главное, чтобы продолжения не было. Но вот что-то нас заставляет думать, что, увы, надеяться на это сейчас было бы неправильно. Итак, что можно противопоставить терроризму? Есть ли эффективные методы борьбы с этой чумой и заразой? Вот об этом мы сегодня и поговорим. Со мной в студии политический обозреватель «Комсомольской правды» Александр Гришин.

Гришин:

- Да, я даже могу сказать, что сегодня программу можно смело называть не «Национальный вопрос», а «Интернациональный вопрос».

Афонина:

- Да, ты абсолютно прав. А также с нами в студии генерал-майор, в 2004-2006 годах начальник управления ФСБ по борьбе с международным терроризмом Юрий Сапунов.

Сапунов:

- Добрый день, уважаемые радиослушатели! Действительно, Александр правильно поправил – сегодня будет разговор об интернационализме.

Афонина:

- Да, но сначала мы хотели бы понять, что нужно сделать для того, чтобы не допустить вот таких террористических атак, как это было в Париже и Брюсселе. Ладно, в Париже просмотрели, недоглядели, недооценили, но Брюссель? Третий уровень террористической опасности. Ведь третий уровень действовал в стране и, несмотря на это, мы видим, что произошло. 31 человек убит и более 200 ранены. Что недоглядели, что не учли?

Сапунов:

- На мой взгляд, что недооценка той информации, которую они ранее получали, - а это было и предупреждение французских спецслужб, и американцы предупреждали о готовящихся актах, на мой взгляд, на сегодняшний день, они ссылаются на несовершенство законодательства, на то, что были созданы эти анклавы и не контролировались миграционные потоки… Но это ссылки не для профессионалов. Каждый профессионал понимал при той готовности, которая нависала дамокловым мечом над ними, они знали и должны в штатном расписании, соответственно, действовать. Это нужна была активизация агентуры, это нужно было перешерстить и, наверное, сделать многое, даже войсковыми подразделениями, а спецслужбы располагали этим арсеналом. На мой взгляд, говорить о недоумии и недооценке какой-то или непрофессионализме спецслужбы и представителей спецслужб Бельгии, я бы не спешил это делать. Потому что есть какие-то объективные причины…

Афонина:

- Ну какие объективные причины, когда выясняется, что те люди, которых сейчас задерживают в Брюсселе, они уже были в поле внимания спецслужб, некоторые даже уже какие-то сроки отсидели.

Гришин:

- Лен, ты понимаешь в чем дело? Толерантность. Попробуй, возьми кого-нибудь из них за хибос, тот же самый полицейский, и тут на тебя налетят репортеры без объектива, врачи без скальпеля и прочее, прочее… И начнется хай на всю Европу.

Сапунов:

- Александр прав в какой-то степени, но это опять же, возможно, опасаться должны политики вот этой корреспондентской атаки, атаки СМИ, но, когда готовятся такие теракты, о которых заранее в какой-то степени, даже в ничтожно малой степени было известно, это уже огромное поле для действий и для противодействия любым угрозам. А вводить эти условные понятия и понимания для населения, на мой взгляд, тоже имеет определенный эффект. Это толерантность, да, вы правы. Это какая-то культура несвойственная, это боязнь каких-то решительных действий.

Гришин:

- Это боязнь задеть так называемое гражданское общество. Вот давайте мы посмотрим – полиция Германии вот в эту новогоднюю ночь в Кёльне, которая там находилась, она практически ничего не делала, она бездействовала. Шведская полиция, шведский спецназ повернулся и бегом спасался от этих мигрантов, которые закидывали его банками - стеклянными, пластиковыми и т.д. Они просто боятся применить силу. Они умеют, знают, тренируются, но, когда надо идти на решительный поступок, они боятся, что завтра их посадят, а комиссар полиции, по требованию лидера общины местной мусульманской, будет смещен.

Афонина:

- Я все-таки хочу говорить не только о европейских странах, а, скорее, о нашей стране. То, что происходит за рубежом, конечно, нас касается, но в первую очередь мы опасаемся за своих родных, близких, друзей и знакомых, которые живут здесь и, не дай бог, если подобное повторится у нас. Давайте мы сейчас вспомним, что происходило при задержании гражданки Узбекистана Байбакуловой – кровавой няни. Кто-то говорит, что все было сделано правильно, что не имели права к ней приближаться, если она там чем-то угрожала, а кто-то говорит о том, что она какое-то время была в центре вот этих псевдоисламистских организаций… В общем, много всего вокруг этого накручивается. Как вы считаете, подобные инциденты, которые возникают в нашей стране, это случайные всплески, или это те самые протуберанцы, которые показывают, что там внизу происходит какая-то активность, нами не замеченная.

Сапунов:

- Я, как представитель спецслужб, все-таки взял бы за основу версию, что это проверка всех сил и средств. И это бы не утрачивал и не уводил в сторону. Конечно, резонансное преступление, конечно, обыватели в напряжении, действия правоохранителей я там квалифицирую, может быть, в какой-то степени, с моей точки зрения, и правильные, и неправильные, но нужно всегда задумываться, как предотвратить и как не напугать общественность. В этом случае это не удалось. А это уже ошибка в действиях правоохранительных служб и спецслужб в том числе. Мне кажется, не нужно замалчивать, на сегодняшний день обыватель даже тысячу может предложить вариантов, как это нужно было осуществить – корректно и не допустить. А по анализу, если говорить об этой фигурантке, то, конечно, там нужно разбираться.

Афонина:

- Юрий Павлович, вот нам пишут, что самый действенный заслон от террористов – это тотальная проверка всех приезжих. Начиная от границы страны и продолжая в течение года. Мне кажется, что это в какой-то степени уже миф. Как вот Европа говорит, что исключительно с потоком мигрантов к нам сейчас приходят террористы, а тут вдруг выясняется, что и в Париже это люди, которые уже во втором поколении французы, и в Бельгии то же самое. Получается, что страны выращивают своих убийц сами?

Сапунов:

- У меня версия всегда была о том, что скрытая резидентура, которая внедряется, кто-то ее режиссирует и этот процесс оседания, процесс внедрения, натурализации происходит именно по заданию тех или иных терорганизаций, - этот уже давно процесс, по-моему, имеет место быть и в этом случае, конечно, опыт борьбы спецслужб Израиля – они это учитывают всегда. Потому что в Европе, к величайшему сожалению, проспали мои коллеги-спецслужбисты этот процесс. И почему они удивляются? Они удивляются, что этот вербовочный процесс, что называется, был с садика, с яслей и т.д. И они вовлечены были, живя в ортодоксальной исламской радикальной семье, они воспитывались там и ту толерантность того или иного государства они, конечно, никогда не принимали. У них был свой устав, которого они придерживались. Отсюда определенные нравы, наработки и отсюда та идеологическая и иная зашоренность. Отсюда жесточайшее проявление к иной культуре.

Гришин:

- Здесь есть один маленький нюанс. Дело в том, что террор, который сейчас несут в Европу вот все эти граждане, и террор, который испытывал на себе Израиль, они немножко разные по характеру. Если мы вспомним с чего начинался израильский террор… Мотивация, да. С того, чтобы признать государство Палестина, которое Израиль, так скажем, замочил в свое время. Не дал ему создаться. Оно выросло из национально-освободительных движений и т.д. Сейчас мы видим, что террористы эти, которые исповедуют радикальный ислам, они являются проповедниками и адептами создания исламской государственности, именно исламской радикальной государственности. И в Европе, и у себя. Это религиозный терроризм – то, с чем мы сейчас столкнулись.

Сапунов:

- Согласен. Создание именно халифата по определенным принципам и с определенными нравоучениями и учениями, оно давно в умах вот этих ортодоксов существовало и существует. Попытка проверить мир им удалась, баланс соответствующий нарушен, степень защищенности, степень противодействия этот баланс также в той хваленой Европе не сработал, на мой взгляд, потому что не учли они опыт спецслужб Израиля и России, потому что я хотел всегда, не нравоучая, сказать о том, что у наших российских спецслужб всегда есть боевой опыт и мы готовы были, в том числе, и с французами, и с бельгийцами им делиться. И сейчас эту руку помощи мы предлагаем.

Афонина:

- А сейчас на связи с нашей студией корреспондент «КП» Валерий Рукобратский, он находится в Брюсселе. Валерий, здравствуйте.

Гришин:

- Валер, готовы ли бельгийские спецслужбы принять руку помощи от наших?

Афонина:

- От американцев они, по-моему, отказались уже…

Рукобратский:

- Они вообще не готовы принять какую-либо помощь. По моим ощущениям, это настолько раздробленная, настолько нескоординированная система безопасности… У них доходит вплоть до того, что в каждой коммуне есть своя собственная полиция, которая формально подчиняется министерству внутренних дел, но на самом деле она подотчетна только мэру. И это привело к тому, что они между собой не состыкованы и не согласованы и никто толком не знает, что происходит по большому счету в соседнем районе.

Гришин:

- Даже внутри маленькой Бельгии?

Рукобратский:

- Это внутри маленького Брюсселя. А если взять Бельгию – то да, по всей Бельгии точно так происходит, да. Вот эта несостыковка и несогласованность и привела к таким вещам, что… Они как бы знали о том, что у них есть порядка 300 человек, которые прошли тренировку в запрещенной в России ИГИЛ, но как бы думали, что это все само собой типа рассосется…

Афонина:

- Валер, а то, что сейчас уровень террористической угрозы вновь понижен до третьего, означает ли это, что бельгийцы, и в частности, жители Брюсселя могут вздохнуть спокойно и сказать, что все, семь террористов поймали и других уже в нашей милой и тихой Бельгии вы не найдете.

Рукобратский:

- Я сомневаюсь, что это так. Я встречался со многими местными экспертами, которые… Ну, есть те, которые сторонники того, что можно расслабиться, мы сейчас всех поймаем… Но есть и те, и их немало, которые считают, что по большому счету это начало чего-то, что должно изменить вообще все их сознание. Более того, их не семь, вот буквально полтора часа назад был задержан еще один боевик в таком благопристойном вполне себе районе Брюсселя… Прошла даже информация, что был взрыв, но это просто, наверное, шумовые гранаты использовали при его задержании. А сегодня рано утром задержали еще два боевика, у них в лесу было какое-то укрытие, где они временно пытались спрятаться, пока пройдут все эти полицейские операции. То есть, их уже порядка, я так думаю, как минимум 11 уже. А это достаточно такая мощная боевая группа.

Афонина:

- И это за четыре дня? Даже за три…

Рукобратский:

- Да. Но при этом как бы спецоперация в Бельгии не останавливается, каждые, условно говоря, 5-7 минут можно слышать вой сирен, носятся машины полицейские, и пока это выглядит, по крайней мере, достаточно эффективно. Но местные эксперты опять же говорят, что, если у нас их 300, ну, хорошо, 11 вы поймаете, а другие 289 переждут и… Это только известно о 300, а сколько еще неизвестно…

Сапунов:

- Валерий, вот я не думал и почему-то не предугадал такого хаоса и роль спецслужб, по сути дела, не видна. Мировые СМИ освещают, что собираются министры внутренних дел Европы, декларируют какие-то координационные и совещательные центры, штабы созданы и т.д. Это что, значит, все неправда?

Рукобратский:

- Да, я сам был потрясен, что это настолько… ну, как бы это столица Евросоюза, вообще центр Европы, сердце Европы…

Сапунов:

- Где ПАСЕ, где ОБСЕ, где другие структуры, которые хотя бы как-то себя проявили? Когда были события на Кавказе, они активно мониторили каждое действие любого спецслужбиста, любого войскового подразделения. Поэтому меня это тоже очень удивляет. Я их позицию, честно, как ветеран спецслужб, еще не слышал ни в чем и никак – никто ее не озвучил.

Гришин:

- Валер, а город очухался вообще? Кафе, магазины…

Рукобратский:

- Город, как и вся Европа, пребывает в некоем таком не то что замешательстве, они все равно внутренне, вот с чем я столкнулся, они готовы умирать за вот это свое представление, как они называют, либерти – свобода прав, права человека. То есть, пускай нас взрывают, но мы объединимся…

Гришин:

- Пойдем гей-парадами, да.

Рукобратский:

- Ну, для меня это выглядит как-то жутковато… Они хотели захватить же атомную станцию – это 80 км от Брюсселя – и взорвать ее. Я спрашиваю у местных – ребята, а что вы думаете об этом? Ох, ничего себе, да, да, они хотели атомную станцию взорвать – но не взорвали же! Вот и все.

Афонина:

- А сейчас я бы хотела перейти из плоскости обсуждения того, что произошло, в другую – а что нужно сделать для того, чтобы если не окончательно уничтожить террористическую угрозу, то хотя бы ее минимизировать. Есть ли эффективные методы борьбы с терроризмом? И вот один из них предложил депутат Госдумы Дмитрий Носов. Накануне член комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции сказал о том, что готовит законопроект о смертной казни для террористов. Давайте послушаем самого Дмитрия Носова.

Носов:

- Эта тема давно муссируется. Я не могу отменить мораторий на смертную казнь, к сожалению, но вопрос этот надо поднимать. Потому что на кону стоят интересы страны. И я считаю, что нужно отменять этот международный договор и вводить вот эти четыре категории для защиты интересов свой страны, для защиты жизни наших граждан. Ведь во многих цивилизованных, в том числе, странах существует смертная казнь. Например, тот же Китай или Сингапур, где за наркотики однозначно смертная казнь. Например, в Сингапуре один из успешных примеров как раз- ведение борьбы с наркотрафиком.

Гришин:

- Нет моратория, понимаете. Мы взяли на себя обязательство в свое время, насколько я помню, до полного введения суда присяжных, что к смертной казни могут приговариваться только судом присяжных.

Афонина:

- Подожди, мораторий на смертную казнь действует в России с момента ее вступления в Совет Европы в 1997 году.

Гришин:

- Мы не применяем. У нас не исключена смертная казнь из Уголовного кодекса на самом деле.

Афонина:

- Александр Павлович, я как-то сомневаюсь, честно говоря…

Сапунов:

- Мораторий не вступил в законную силу, на мой взгляд, и это было декларировано давно, в 1997 году, и правоприменительная практика тому свидетельствует.

Гришин:

- Мы отказались от смертной казни…

Сапунов:

- Мораторий действует на самом деле.

Афонина:

- Да, это действительно так. И вот сейчас, в очередной раз, теракты произошли в Брюсселе, а Дмитрий Носов, депутат Госдумы, предлагает вернуть смертную казнь для некоторых категорий. Он предложил именно таким образом расправляться с террористами, вербовщиками террористов и их пособниками, а также наркодилерами-иностранцами, пойманными повторно. Вот именно эти категории должны подвергаться смертной казни. А вы поддерживаете депутата Госдумы? И у нас уже есть телефонные звонки. Геннадий, здравствуйте.

Геннадий:

- Здравствуйте. Я за смертную казнь не только террористов, которые лишают людей жизни, а и для тех, которые делают против любого человека противоправные действия, если это доказано судом…

Афонина:

- Юрий Павлович, вот сегодня стало известно о том, что Рамзан Кадыров будет исполняющим обязанности главы Чечни. До того, как это произошло, Рамзан Кадыров сказал следующее – Чечня это единственный регион, где нет терроризма, где побежден терроризм. Действительно ли это так? И что это за уникальный опыт Чечни, что позволяет Кадырову именно так заявлять?

Сапунов:

- Рамзану Ахматовичу огромные поздравления, он, безусловно, многое сделал для этого субъекта и в части противодействия всех угроз и опыт работы, так сказать, в данном случае, он преуспел многое. Спасибо ему огромное. И я думаю, что Верховный Главнокомандующий учитывает его опыт, но культивировать на другие субъекты, я бы сказал, что это крайне сложно и, на мой взгляд, невозможно. Там все-таки особенный менталитет… Мне кажется, что народ Чечни пережил огромное зло, переосмысление и осознание того опыта борьбы, опыта работы на данном субъекте учитывается каждым обывателем, на мой взгляд, вот эта образумливающая сфера сработала эффективно и люди понимают, что такое терроризм не понаслышке. И этот эффект психосознания работает, на мой взгляд, на эффект Кадырова. И как его называют – синдром Кадырова. Мне кажется, что на сегодняшний день, если говорить о смертной казни, я бы задумался над тем, чтобы как можно больше активизировать работу специальных служб, правоохранительных органов на недопущение всех проявлений на всей территории России. Учитывая опыт Чечни, учитывая опыт Дагестана, других субъектов Российской Федерации, которые имеют огромный опыт и опыт правоприменительной практики также.

Афонина:

- Нам приходят сообщения. «Я за смертную казнь», «Поддерживаю полностью казнить террористов» и т.д…

Гришин:

- Вот я вам перед перерывом сказал, что разный характер террора в Израиле и вот этот нынешний, религиозный. Дело в том, что бороться вот так, как Израиль, у нас не получится. Во-первых, в силу территории разбросанности и всего остального. Во-вторых, в силу того, что там разрушают дома семьи, родственников и т.д. Но религиозный фанатик-террорист, который жертвует собой, он уже не принадлежит ни к какому-либо этносу, ни к какой-либо национальности, ни семья, ни родственники его уже не волнуют. Он предан своей религиозной идее, поэтому здесь единственное, что получается делать – это его превентивно уничтожать, а если не получится, тогда действительно казнить. А что касается моратория, позвольте два слова. Россия подписала протокол, но не ратифицировала его. Значит, все определения, которые выносил Конституционный суд, они исходили из того, что национальное законодательство не имеет приоритета перед международным. Насколько мы знаем, сейчас у нас процесс запущен идет совершенно другой. Когда у нас национальное законодательство будет приоритетно, а потому формально никакого моратория не существует и после признания национального законодательства приоритетным над международным, Россия может вернуться к этой практике. Да, придется выйти из Совета Европы. А что он нам дал, кроме постоянных криков и упреков легализовать гей-парады?

Афонина:

- А у нас на линии Вадим. Здравствуйте.

Вадим:

- Я считаю, что я могу авторитетно сказать об этом. Я там вырос и недооценивать вот их общинное племенное сознание – это неправильно. Что они отвечают там за родственников и что они на все решились. Ну, я вот мигрант… Там рекомендации дает махаля, так называемая и местная власть. И едут они сюда не толпой, а организованными группами и в конкретно данные местности. Здесь они тоже попадают к какому-то конкретному работодателю, который за них отвечает. Соответственно, система перекрестного стукачества и постоянное информирование о том, что, если что, вся их группа с последующим табу на эту местность и на данную общину… э-э, конкретно миграция прекращается. То есть, вот это будет очень действенный метод. А все другое – об этом вы все знаете…

Афонина:

- Спасибо, Вадим. Зачитаю еще сообщения. «Казнить, нельзя помиловать». «Лишать жизни просто так нельзя, надо дать человеку выбор» и т.д. Все эти сообщения показывают, что однозначно ответить на этот вопрос невозможно. Читаю еще одно сообщение: «Террористов расстреливать, трупы скармливать свиньям и ни в какой рай не примут, ни один фанатик на такое не согласится». Еще мнение: «В стране нет правосудия, могут погибнуть невинные. Я – против». Александр, здравствуйте.

Александр:

- Добрый вечер. Во-первых, у нас законы заточены под то, что смертной казни нет, как я понимаю. Хотя высшая мера наказания раньше присутствовала. Во-первых, если серьезный случай, понятно, что надо это делать. Но проблема в чем? У нас, в том числе из-за того, что с правосудием проблемы бывают или там не того, кого надо, могут… отсрочка. По-моему, в Китае это тоже есть. Отсрочка – это время, например, как вариант, ну и там каторжные или какие-то работы вполне возможны, как говорится. Или вот за счет того, что эта отсрочка, работать где-то в трудных условиях, так скажем, как у нас обычно некому, например, на серьезных важных работах – там север и т.д.

Афонина:

- Понятно.

Александр:

- И за счет этого ты еще живешь и ты еще действительно можешь, например, что-то… ну, вдруг откроются какие-то моменты.

Афонина:

- Мы поняли. Спасибо. Отсрочка смертной казни. Еще вот Александр нам пишет: «При неопровержимых доказательствах смертная казнь для террористов, педофилов и за крупные финансовые преступления. А подписание моратория о запрете смертной казни способствует развитию безнаказанности».

Юрий Павлович, вот мы гордимся Сирией, мы сейчас действительно в Сирии именно способствуем тому, чтобы уничтожить террористов и уничтожить террористические организации, кстати, не только запрещенную ИГИЛ или другие, но и вообще вот эту чуму террористическую уничтожить, но посмотрите, был уничтожен Усама Бен Ладен и разве Алькаида исчезла? Уничтожили нескольких террористов – пусть очень значимых – разве террористические организации и ячейки уничтожаются? Тогда как эффективна и насколько эффективна эта борьба?

Сапунов:

- Безусловно, трансформирование подобных формирований происходит по определенной сценарийности, можно сказать, и на сегодняшний день ИГИЛ приобрел такую мировую известность и бренд определенный. Но всегда нужно задумываться над тем, кто стоит и кто финансирует подобные подразделения и подобные явления. На сегодняшний день пока мы не нашли эти источники и не схватили за руку тех, кто это осуществляет в какой-то степени, правда, наш президент сказал, что 40 стран можно назвать и т.д. Нужно, конечно, сконцентрироваться на этом, но пока мы это не пресечем, это будет ИГИЛ, завтра АБВГДейка какая-нибудь возникнет и потом еще…

Афонина:

- То есть, вы в тот период, когда возглавляли федеральную службу безопасности в борьбе с международным терроризмом, не знали, кто финансирует терроризм, не могли понять, куда идут эти щупальца?

Сапунов:

- Мы всегда знали и всегда это участвовало в переговорном процессе, всегда мы кого-то там ловили за руку – это всегда было. И я хочу сказать о том, в чем суть вашего вопроса. Что на сегодняшний день ВКС России сделали такое благодарственное дело, что они именно этими бомбардировками уничтожили огромное количество лидеров бандформирований. И пусть Европа на сегодняшний день в какой-то степени отдаст честь, славу и уважение ВКС России, потому что такие серьезные взрывотехники, которые могли бы осуществить более ужесточающие и более кощунственные и нанести удары, в том числе, не только в Бельгии, а и в Германии, во Франции и т.д., они были уничтожены. Это знают, наверное, все разведслужбы Европы и мира, и подтверждение этому имеется определенное. Конечно, на сегодняшний день только консолидация сил определенных всех мировых спецслужб только четкие определенные переговорные процессы приведут к пониманию, приведут к системе какой-то противодействующей, которая могла бы позволить себе уже работать на уничтожение этого зла и этого явления. И трудно говорить о том, кто на сегодняшний день будет стратегическим партнером, кто поймет весь смысл и всю ту страшилку особенностей, происходящих в мире. Я призываю всех ветеранов спецслужб всего мира, конечно, объединяться в этом направлении и помогать, и способствовать жить в мире, жить в каком-то таком правопорядке.

Афонина:

- Вот наши радиослушатели пишут нам, что спецслужбы всегда будут в погоне, всегда будут на шаг отставать и анализировать каждый новый теракт. Я хотела бы призвать тех, кто говорит об этом, способствовать и помогать, и гражданскую свою позицию и особенность этих заявлений придержать, и не так ретиво говорить об этом…

А сейчас давайте послушаем мнения Михаила.

Михаил:

- Здравствуйте. Я из Барнаула звоню. Вот мы говорим о том, что судебные процедуры это все-таки процесс уже заключительный. А законодательство тоже каким-то образом, ну, плохо влияет. У нас же как принято? Вот там намек был на драку или на что угодно, но самой драки не произошло. То же самое вот сейчас как вы Сергея пытаетесь – он вроде намекнул, а как все это, проверять будут или нет, неизвестно. То есть, у нас как-то не отработала процедура работы с данными крикунами. У меня такой вопрос – одно дело говорить, какие непосредственно решения принимать по диверсантам, по данным взрывотехникам, а вот когда у нас был Советский Союз, у нас, кроме всего прочего, была идеологическая система. То есть, на субботник люди выходили и спокойно работали без презрения. Сейчас такого у нас нет, чтобы так же дружно выйти и сказать – в той-то квартире неплохо бы проверить. А сейчас дошло до того, что в квартиру заходить нельзя. Я вот работаю в систему ЖКХ – в квартире заходить нельзя. Трубу отпилил человек, а туда тебя никто не пустит, даже судебных приставов…. Мы сами себя уже обложили и можем хоть что делать со своей квартирой…

Афонина:

- Спасибо огромное, Михаил. Пожалуйста, вот ответьте Михаилу. Вот мы готовы проявлять бдительность, а кто нам это дает делать?

Сапунов:

- Закон, совесть и гражданский долг…

Афонина:

- Итак, на вопрос «нужно ли вводить смертную казнь для террористов?» - 100% нашей аудитории сказали – да, мы за смертную казнь для террористов.

Гришин:

- А понятия гражданского ареста никто не отменял, если уж на то пошло…